Любая случайность закономерна. Нет, не так. Случайность случайности - всегда строго относительна. В зависимости от масштабов произошедшего, от стороны взгляда, с которой на него смотришь, и итогов для этих сторон, одно и то же событие может быть расценено по разному.
Рассмотрим на конкретном примере.
На полу лежит банан. Не шкурка, именно банан, случайно уроненный кем-то неуклюжим. Или намеренно туда положенный. По этому отрезку местности идет человек, увлеченный чем-то более значимым, чем созерцания пола. Когда координаты человека и банана накладываются друг на друга, первый  поскальзывается и падает, второй - полностью раздавлен. Для одного это неприятная случайность о которой он забудет через пару часов, для другого же окончание жизненного пути в мусорном ведре, неминуемая, зафиксированная точка Судьбы, после которой всё предрешено.
Итак, к чему всё это. Кримсон чувствовала себя бананом в мусорном ведре. Впрочем, эпитет этот груб и неопрятен, так что оставим его на совести описавшего тот странный пример, и перейдем к происходящему.

Рабочий день кончился добрых три часа назад. За окнами, прикрытыми панцирями клубнично-розовых жалюзи, уже зажигались фонари, вокруг которых вились стаи восторженных глупцов, мотыльков.
Офис давно опустел, утратив атмосферу, напоминающую базар -  со всеми своими разномастными персонажами, гамом и нередкими инцидентами.
Основной свет выключен, в помещении горят только две лампы. Два огня, в лабиринте столов и мониторов, опутанных  проводами и усеянных разноцветными экспериментальными моделями всяческих девайсов. Две фигуры.  Брюнетка в очках, увлеченная своим делом, и блондинка - уже завершившая все наметки и планы, увлеченная брюнеткой не меньше, чем та - своей работой.
"Интересно, сколько таких, как я? Безмолвно восхищающихся тобой, но не вываливающих ворох липкой, дурно пахнущей лести, к твоим ногам. Скольких ты очаровала своей гениальностью и преданностью идее? Как долго я ещё выдержу быть только твоим подмастерьем, и не более..."
Горькая ухмылка. Руки всё что-то чертят. На столе развернут разлинованный лист. На этой основе, под резкими штрихами карандаша, проступает что-то странное - перчатка с когтями? Броня? Нет, сбоку виднеется список характеристик и каких-то формул. Пара раскадровок с функциями девайса. Баловство.
Женщина хмурится.
"Вроде старая вешалка уже, пора отвлечься от подобного",-взгляд снова ускользает от толи чертежа, толи эскиза, фокусируясь на всё той же брюнетке.
"Фрейд превеликий, я не про это..."

Её зовут Кримсон. Именно так, без фамилии и отчества. Если на чистоту - это забавное имя, проходящее больше на прозвище, является именно тем, на что похоже. Она давно никому не называет своего настоящего имени, полагая, что и без этого вполне заслужила доверие своими способностями и преданностью делу. Где-то в кадровом отделе лежит бумажка с чьими-то чужими данными. Все думают, что это про неё. Все эти безликие строчки-буквы. Наивные.
Она сама зовет себя Кримсон. И каждый, кто её знает - зовет её так же. Коллеги, друзья. Даже эта гениальная брюнетка в очках, снискавшая уютное теплое местечко в сердце не молодой блондинки. Потому что программист так захотела. Потому что она не первый день живет, и далеко не та молодая практикантка, которой была. Нет, эта женщина изросла из той шкурки, не отгородившись от мира своим талантом, а став в добавок к нему и добротным управленцем, способным держать в кулаке шайку разномастных умников. Внушить уважение, пресечь пересуды. Самые мелкие  и незначительные сплетни, включая слухи о собственном имени. Чтобы и вопроса больше не возникало. Немного эксцентричная, но твердая, как кремень.
Так откуда же столько щенячьего восторга, когда брюнетка в очках поднимается из-за своего столика и предлагает выпить чая? Будто программистке и не под тридцать, и она зеленая, влюбленная девчонка. Будто есть магия в женщине напротив.
"А может, мне просто слишком нравится её зад, в плюс к переработке и недостатку личной жизни?"-грубая мысль, похабная мысль. Но, наконец-то, в стиле Крим, а не какой-нибудь героини аниме с сердечками вместо зрачков. Иронично, скептически.
Кри кивает, разминая шею, и поднимаясь с рабочего места.
-Как всегда, Феррор. Остальные предпочитаю не задерживаться после окончания рабочего дня, более чем на пятнадцать минут. Ты да я - те ещё уникумы,-женщина улыбается, потягиваясь и по хулигански хрустя суставами. -Чай был бы весьма кстати. Иначе не удивлюсь, если во рту у меня начнет хрустеть песок. Для полноценной модели Пустыни Сахара, его только и не хватает,-она кидает беглый взгляд на свои чертежи. Те кажутся уже не так плохи, как в период работы. Пожалуй, такую штуку Кримс и себе бы не прочь заиметь.
-Не знаю, как бы я жила, не помешайся на своей работе. Порой, вариант со сворой детишек, посещает меня в страшных снах,-смешок. Мысли вслух, это так ей свойственно. Непринужденный тон и свободная беседа -  не самый ли лучший способ, чтобы избежать волнения и угрозы быть погребенной собственными страстями?
Стоит поднять голову - взгляды встречаются. Снова случайность. Закономерная такая случайность. Кримсон начинает раздражать собственная восприимчивость, и она отводит глаза.
"Я точно не в себе."

Семья, семья, семья...
Пальцы программистки буквально впились в шершавую ручку глиняной, обоженной "под старь", кружки. Брови сошлись не переносице.
Кто её за язык дернул? Умная, да? Всегда знает, что говорит. Ну конечно. Старая, глупая калоша, с помелом вместо языка. Догадалась заикнуться о детях при человеке, который переживает разлуку с любимой дочерью.
Глупая Кримсон. А ещё один из ведущих специалистов в команде мозгляков, надо же.
Кри задумчиво помакала пакетик в кипяток, чтобы тот получше заварился. Всё же, голова начинает отказывать от усталости, отдых нужен и ей, неугомонной женщине, которая даже спит в обнимку со стопками расчетов.
Собственно, почему семья казалось именно ей такой незначительной темой? Её тошнило от упорядоченных ячеек общества. От всех этих кислых морд, погрязших в быту. Удачные браки? На своей памяти она могла вспомнить от силы два-три случая. Но там кипели страсти, потому, как личности, составляющие пару, были обоюдоострыми клинками, сильными индивидуальностями, не дающими друг другу расслабиться. А иначе никак. Закончишь марафон - раскиснешь в желеподобное нечто, на диване перед телевизором. И будешь мечтать избавиться от той кабалы, которую сам на себя нацепил.
Семья - бремя для творца. Но Кримсон вполне могла понять чувства Фаталь к своей дочери.Вполне возможно, только из уважения к руководительнице. И всё же.  Плоть от плоти, кусочек тебя самой. Вероятно, будь и у неё дитя, и ей бы пришлось разрываться меж работой и ребёнком. Недолюбленные дети вырастая становятся очень трепетными родителями. Если всё же заводят семью.
Однако, губить свою карьеру в уплату за уютненькое счастье рядом с люлькой, ученый не была намерена.
В общем, фраза Фер о дочери, не прибавила Кримсон хорошего расположения духа и спокойствия.  Смурно глядя на свое отражение в кружке,  блондинка пробубнила себе под нос.
-Я в порядке. Ты меня извини, не хотела... А черт, тяжко у меня с выражением простейших эмоций,-женщина подняла тусклый взгляд, вздрогнув от прикосновения теплой руки. Она и не заметила, как Фаталь подошла к ней так близко. Можно даже разглядеть тёмные круги под глазами.
Чувства обострились.
- Феррор,-голос программистки звучал почти жалобно. Она не выдерживала напора и усталость - чашка выпала из рук, расплескав кипяток под ноги, и откатившись в сторону. Блондинка, бледнея, дернулась и коснулась губ Эрорр своими. Пальцы сжались на плечах брюнетки.
Неожиданно, даже для неё самой. Но кто же знал, что ученая подойдет именно в тот момент, когда она так уязвима, когда впервые за три десятка лет, потеряла над собой контроль?
А поцелуй был долгим и настойчивым. И чем это обернется...

Трепет. Она напугана своими действиями, мыслями, надтреснутой сутью. И больше всего тем, что это может кончиться. Единожды коснувшись желанного, запретного, разве возможно прожить без этого хоть секунду? Ей бы утонуть, раствориться в этом мгновении, и больше никогда из него не восставать, чтобы каждую секунду вечности ощущать как мягки напряженные губы женщины, казавшейся высеченной из камня.
В груди болит и колотится - сердце сорвалось с цепи, не желает подчиняться,  острыми зубами раздирает нутро оставляя кровоточащие раны. Не будет как раньше. Не забудется, не сотрется. Пересеченная грань, почти богохульственный поступок.
Сгинуть, обязана. Сбежать. Чтобы не видеть укоряющего взгляда, оскорбленного, который она увидит, обязательно увидит, как только откроет плотно зажмуренные глаза. Лучше умереть на месте, чтобы этого никогда не произошло.
А стена сломана. Стоит на мгновение отвлечься от самоуничтожения, поднять веки, и женщина понимает - это не галлюцинация, не ядовито-сладкая иллюзия - она действительно в объятиях. Божества? Кумира? Возлюбленной? А блондинка то думала, что за ней пришли с Той стороны, и так нежно уволакивают в вечное пламя.
Впрочем, а ошиблась ли она?
Легкие, такие осторожные прикосновения пальцев, губ. Программист боится пошевелиться, спугнуть то, в чем невозможно угадать реальность.
Всё, что она может -  сильнее впиваться в свою мечту, впитывать в себя. Чтобы не вздумали отобрать. Ведь у неё нет ничего дороже, чем эта брюнетка.
Собственное имя, произнесенное её губами, разбивает оцепенение. Будто за шиворот капают раскаленным жидким железом, и Кримсон с каким-то даже остервенением, размыкает объятия, что бы тут же прижать Фаталь к себе плотнее. Вдавить в собственное тело, дать понять - она была, есть и будет частью неё, духовной и физической, и расстанутся они только в том случае, если её вырвут из блондинки вместе с сердцем и духом.
-Не бойся. Я...теперь всегда я буду твоим щитом. Мне нужно было понять это раньше,-шепот перемежается с трудным дыханием, женщина зарывается лицом в смоляно-черные волосы, пахнущие чем-то сказочным, невероятным, и шепчет слова успокоения, хотя самой в пору в гроб ложиться от рвущих на части чувств. Но не в праве она, первой снесшая стену отчуждения, теперь отступать. В её объятиях - хрупкая, истинная суть той, кого Кримсон всегда любила. Хрустально прозрачная. Нуждающаяся в защите и понимании, и слишком обиженная судьбой. Теперь-то ученая понимает - ей суждено было влюбиться в эту брюнетку, и предписано оберегать.
-Я люблю тебя, Эррор. И никогда не отпущу. Больше никогда.